evgkon

Записки о Чехове

ТРЕЗВОСТЬ ЧЕХОВА

«Этим летом я и один харьковский профессор вздумали однажды напиться. Мы пили, пили и бросили, так как ничего у нас не вышло; наутро проснулись как ни в чем не бывало».
Из письма Чехова А. Суворину от 10 октября 1888 года.
 
«Очень бы мне хотелось пойти в Эрмитаж, съесть там стерлядь и выпить бутылку вина. Когда-то я выпивал бутылку шампанского и не пьянел, потом пил коньяк и тоже не пьянел».
Из письма Чехова Вл. Немировичу-Данченко от 2 ноября 1903 года.
 
«Вас не трудно понять, и Вы напрасно браните себя за то, что неясно выражаетесь. Вы горький пьяница, а я угостил Вас сладким лимонадом, и Вы, отдавая должное лимонаду, справедливо замечаете, что в нем нет спирта. В наших писаниях нет именно алкоголя, который бы пьянил и порабощал…»
Из письма Чехова А. Суворину от 25 ноября 1892 года.
 
М. Горький услышал однажды от Л. Толстого: «Я не люблю пьяных, но знаю людей, которые, выпив, становятся интересными, приобретают несвойственное им, трезвым, остроумие, красоту мысли, ловкость и богатство слов. Тогда я готов благословлять вино».[1]
Чехов, совершенно чуждый этому толстовскому настроению, никогда не благословлял вино. Напротив, к вину, даже освященному поэтической традицией (например, к шампанскому, воспетому Баратынским («Живет не здесь — в звездах Моэта Душа моя!») и Пушкиным в «Евгении Онегине»[2], он как писатель относился недоверчиво, если не сказать — враждебно.
Два рассказа молодого Чехова имеют одно название — «Шампанское». Первый, опубликованный в январе 1886 года (подзаголовок — «Мысли с новогоднего похмелья»), начинается очень характерно: «Не верьте шампанскому…». И заканчивается не менее характерно: «Нет, подальше от шампанского!» . Поскольку шампанское — либо вино пресыщенных богачей, либо «вино укравших кассиров, альфонсов, безуздых саврасов[3], кокоток… Где пьяный разгул, разврат, объегоривание ближнего, торжество гешефта, там прежде всего ищите шампанского. Платят за него не трудовые деньги, а шальные, лишние, бешеные, часто чужие…». И так далее в том же духе: вдова Клико всегда там, где «радость по заказу, где купленный восторг, лесть, словоблудие, где пресыщение, тунеядство и свинство…» [4].
В следующем 1887 году (и также в январе на новогодние праздники) Чехов публикует еще один рассказ с тем же названием — «Шампанское» (подзаголовок — «Рассказ проходимца»), который в сущности продолжает эту «антиалкогольную» кампанию.
Герой рассказа Николай — обычный чеховский неудачник, выгнанный в свое время из гимназии, а теперь прозябающий на мизерной должности начальника маленького, затерянного в степи полустанка. В неудачливости Николая Чехов отмечает социальную подоплеку: «Родился я в дворянской семье, но не получил ни воспитания, ни образования, и знаний у меня не больше, чем у простого смазчика». Один из самых авторитетных исследователей Чехова говорил по этому поводу: «Едва взявшись за перо, где-то в первой половине 80-х годов, Чехов уже пишет о социальной смерти дворянства»[5].
Но этот немаловажный для Чехова мотив оскудения и вырождения дворянской жизни в России (от «Цветов запоздалых» до «Вишневого сада») здесь не так важен. Чехова интересует не столько социальная судьба человека, сколько его индивидуальный характер. Хотя и социальная судьба тоже имеет значение. Ведь Николай рассказывает о своем моральном, а затем и социальном падении. Из порядочного человека, пусть занимающего очень скромную и даже незавидную социальную позицию, чеховский герой превращается в «проходимца», то есть по Далю — в «пройдоху, хитрого плута». И индикатором такого падения в рассказе оказывается образ шампанского вина «с ярлыком вдовы Клико»[6].

Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21

Опубликовано в Публицистика, просмотров: 42 913, автор: evgkon (8/9)


Добавить комментарий

Рубрики

Архивы

Свежие комментарии