Годы надежд и испытаний

От девяти домов, начиная от дома деда Василия и кончая домом Кадысева Анисима, остались одни голые стены каменных сараев. А на месте, где когда-то у свекра тети Гали стояла маслобойка с просорушкой, сложили из «кулацких» камней длинную конюшню для колхозных (изъятых у «кулаков») лошадей и коров. Получилось как по Интернационалу: старое разорили, новое построили, только вместо жести покрыли уже соломой. А до этого самого настоящего погрома все дома были крыты жестью.

И еще одиннадцать домов постигла та же участь: остались только каменные и саманные сараи. А люди – иди куда хочешь, никому до этого не было дела. Рядом с нами Камский приспособил под жилье сарай. Эта саманушка была его первым жильем, когда он приехал сюда вместе со всеми в 1904 году. Его зять построил себе рядом домишко из камней. Он тоже был раскулачен, но не за свое богатство, а за то, что был зятем «кулака».

Когда Тамоновых и всю его семью раскулачили, они не стали, как другие устраивать себе жилье в камнях, а, как и их стая гусей когда-то, всей семьей – три сына женатых с детьми и дочь – поднялись и оказались в Туркмении, в городе Мары. В Елатменке они стали первыми переселенцами из деревни в этот город. За ними поднялись и другие: Царьковы, Трушины, Клюшкины, Ронжины, Крикуновы.

Наша семья пока оставалась в деревне, так как отец считался середняком. Он уже отделился от семьи деда Василия.

Наступил декабрь тридцатого года. Я учился в первом классе. Река уже замерзла, но недостаточно. Мы – несколько пацанов – решили играть в козны (бабки). Дядя Ваня (он жил у нас) играл, а я его обслуживал: ставил на кон бабки, а когда он сбивал, я собирал их и складывал в чайник. Сами друг друга предупреждали, чтобы вместе не сходились, но в азарте игры забыли, что лед тонкий, и я как раз и провалился. Сначала пошел не на правый пологий берег, а поближе, к ступенькам, где брали воду для бани, не понимая, что в воде-то ступенек нет. Я не дошел до берега с метр, а вода мне стала уже почти до ушей, и ноги больше не шагали. Дядя Ваня, видя это, быстро ко мне, хватает меня за воротник и тянет в другую сторону. А я еще с ним спорю, что тут близко.  Вылил я воду из валенок и бегом на печку отогревать ноги, стоя босиком на ее теплых камнях. Печка лечила многие болезни. В первую очередь простуду: посидел на печке до пота, и как рукой сняло.

Как-то в январе прямо на уроке мне стало нечем дышать, я опять на печку. Потом одна бабка признала, что у меня одно ребро зашло за другое и «выправляла» его. А мама у кого-то нашла и принесла мне «мочены» яблоки. Недели через две отец отвез меня в Раевку к врачу. Я слышал слова врача:

– Как только он выжил!

Много лет спустя рентген показал на одном легком «кальцинет», то есть когда-то я болел, но это место потом заросло.

Однажды ехали мы с отцом по крестовой дороге, мимо молоканской деревушки и далее прямо через реку Дёма по шаткому мосту. В деревне Тюбетеево подъехали к одному дому. Вышел хозяин дома, и мой отец ему сказал:

– Арума¹⁵, знаком.

Он тоже так ответил, и обеими руками пожали друг другу руки. Потом зашли в дом и на полу, на коврике, сели втроем и ели руками, из медного тазика, мясо, — вероятно, конину.

Первую свою учительницу помню только по фамилии – Дмитриевская. Была она очень строгая. Помню, зимой играли мы на дороге около дома Мигунова Андрюшки в «котел». Сейчас и в деревне-то, вероятно, не играют в эту игру, не гоняют лошадиный катыш, не забивают его в лунку — «котел». Мы увидели, что идет учительница – все попрятались, кто где, а когда она прошла и удалилась – снова стали играть. Она к  нашей семье благоволила. Однажды принесла подарок – жестяный с красными цветами, поднос под самовар, который у нас был. Задолго до окончания первого класса мне учительница разрешила писать ручкой, чернилами. И я пошел в сельсовет, где отец работал секретарем и со стола незаметно «свистнул» ручку с пером. Там, где ручку надо брать пальцами, было утолщение, и была надета тонкая коричневая резинка. Почему я не спросил у отца, а втихаря слямзил? Наверное, так было мне интереснее.

Шел 1931 год. Где-то к осени отец вдруг уехал в стоящийся Магнитогорск, где работал завхозом в гостинице. Оказалось, мой отец с председателем сельсовета Солдатовым Иваном дали какой-то женщине справку, что она середнячка, а была она раскулачена, и где-то это вскрылось. Поэтому отец и Солдатов побыстрее уехали. Через какое-то время к нам пришел милиционер, отрезал от фотокарточки кусок с изображением отца.  На фотографии¹⁶ слева от отца стояла мама, а перед ними в центре дед Василий с маленькой книжецей в руках. Отец был в военной форме, с вынутой из ножен саблей.  Конечно, форму и саблю ему дал офицер для фотографии. Фотографировались в Саратове. Адрес отца милиция узнала, по-видимому, по письмам, которые он присылал.

Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50

Опубликовано в Проза, просмотров: 79 597, автор: Kabanov (112/178)