Полтора дня из жизни нелетающего летчика.

Само собой ни какой и речи быть не могло, что бы открыть банку тушенки и отобедать. Появилось знакомое ощущение как перед первым боевым вылетом. Я думал, что уже ни когда его не испытаю. Помню, что все тревоги пропадают только после того, как нажимаешь на БК (боевую кнопку) и ракеты вырвавшись из блоков с нереальной скоростью, летят навстречу колонне автомашин и бронетехники, оставляя в кабине запах сгоревшего сухого топлива. После этого начинается работа и времени для волнений просто не остается. Разворот влево, отстрел тепловых ловушек против ракет «Stinger», команда борттехнику на открытие пулеметного огня с правого борта, контроль за ведущим  группы, перезарядка носового пулемета, доклад экипажа о том, что все целы и еще многое другое. Затем боевой разворот с набором высоты, прицеливание, откидывание предохранительной скобы на БК и… так 4-5 раз пока не закончатся все 80 ракет из 4-х блоков. В себя приходишь только на земле, где, словно наркоз отпускает, и появляется страх  с обязательным: «А если бы…».  Затем анестезия в виде 0.5 белой (хотя, кому то и 1.5 мало). А вот как это происходит у пехоты, я как то ни когда не задумывался.

Голос командира вернул меня обратно на гору к моей радиостанции:

— Всем приготовиться, огонь по моей команде! При отступлении предупредительным огнем отрезать от реки! На поражение не стрелять, объект не обозначен! Передать по цепи.

Как эхо эти команды повторились, затухая, несколько раз и наступила тишина.  Я посмотрел на часы – 15.48. Вот это точность.

Прошло 15 минут. Ожидание становилось невыносимым. Юрий продолжал смотреть в бинокль в сторону реки, хотя группа уже вошла в ущелье и выпала из поля зрения.

До отряда Виталия по-прямой, по моим подсчетам было не менее километра, но первая автоматная очередь, донесшаяся оттуда, прогремела, будто стреляли прямо над моим ухом. И тут словно прорвало.

Я, по  чему-то вспомнил недавно виденный мною английский фильм «Ангелы из подземелья», где следователь, расследующий кровавую бойню, описывая события на месте преступления, встал на колени и, подняв руки кверху закричал: «И начался БОЙ!». Точно сказано.

Юрий не шевелился. Я поднялся, уже не в силах слушать ту канонаду, которая гремела внизу. Раздался взрыв гранаты, судя по звуку наступательная, РГД.

— Командир, — крикнул я, уже не боясь демаскировки,-  Может им помощь нужна?

Юрий повернулся ко мне со зверским выражением лица:

— Авиация, заткнись и сядь на место! Я тебя лично пристрелю, если ты еще раз встанешь или что-нибудь скажешь! Смотри на запад, жди вертушек!

Второй раз мне говорить было не нужно. Я сел на землю, надел наушники и уставился в сторону, куда текла река.

Своих  я сначала услышал, потом увидел.

— Клен, я Мак, подтвердите визуальное, — раздался в наушниках голос Жени Градышева.

— Маки, я на связи, визуальное не подтверждаю, связь устойчивая.

— Мы на подходе, сможете обозначить себя дымом?

Тут я увидел как пара горбатых, словно вынырнула со дна реки.

— Маки, теперь вас визуально наблюдаю, быть в зоне ожидания до  команды.

Группа перешла резко в набор высоты и, набрав тысячи полторы, встала в круг километрах в восьми от нашей группы.

— Че там,- спросил Юрий. Я вздрогнул от неожиданности.

— Маки в зоне ожидания, просят обозначить себя дымами.

Командир посмотрел на меня как на слабоумного.

— Я тебе сейчас,  б…ть, обозначу! С каких пор в  авиации идиоты служат?! Духи не знают, что мы здесь! Прямо  сейчас давай команду, пусть обрабатывают левое ущелье, зеленую зону.

Выражение его лица не сулило ни чего хорошего. Я не успел одеть наушники, как заработал пулемет одного из бойцов, находящегося рядом со мной.

— Твою мать, — крикнул Юрий и бросился к своему наблюдательному пункту.

— Маки,- заорал я, потому, что разом заработали сразу все пять стволов,- вверх по реке, до команды, дымом обозначить себя не могу.

— Понял, Клен, не ори так, я хорошо тебя слышу, до команды.

Я не видел, что происходило у реки. И хотя находился в безопасной зоне, свист пуль вызывал во мне необъяснимое желание пригнуть голову.

В  это время два борта Ми-24 занимали высоту для атаки, т.е. 500 м. Видя уже бортовые номера,  я понял, что Женя перестроил группу. Второй  вертолет, бортовой номер 18. Так, это Саня Храмцов. Что ж, грамотно. У Храмцова на вооружении скорострельная двуствольная пушка, а у Градышева пулемет. Первый бьет, второй добивает.

— Клен, мы готовы. Целеуказание.

— Правый берег, рубеж входа в атаку, по команде.

— Понял по команде, action!

Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

Опубликовано в Проза, просмотров: 17 192, автор: Artem Smolin (2/2)