Kabanov
Вопросы совершенствования методологической культуры педагога
Сущность методологической редукции можно показать на примере философии Льва Шестова. Исследователи отмечают, что нередко, оценивая то или иное философское учение, Шестов делает «одномерные» обобщения. Так, Н.В. Мотрошилова отмечает несогласуемость оценки Л. Шестовым основного тезиса Гегеля о действительном и разумном, где Л. Шестов утверждает, что если следовать Гегелю, то все ужасы действительности должны быть приняты и одобрены человеком.[127] Л. Шестов не мог не читать высказывания Гегеля против такого понимания его утверждения о разумности действительности. Получается, что Л.Шестов с критической яростью обрушивается на врага, которого сам создал, искусственно выделив из философии Гегеля. Л. Шестова часто упрекали в том, что он заставляет привлекаемых авторов говорить слишком уж по-шестовски. Например, анализируя философию Гуссерля, он ведет свои рассуждения на основе одних произведений, не принимая в расчет других. И это несмотря на возражения самого Гуссерля. Удивительно! Знает мнение Гуссерля, но не принимает в расчет! Почему? Гуссерль обращается к Л. Шестову: «Вы были неправы, набросившись на меня с такой резкостью и страстностью. Вы точно превратили меня в каменную статую, поставили на высокий пьедестал, затем ударом молота раздробили эту статую вдребезги».[128] Может быть, в этих словах Гуссерля и есть ключ к пониманию позиции Л. Шестова. Сначала превратить чужое философское учение в камень, а затем разбивать его. Но должно же быть какое-то основание для такого подхода! Откуда это у него? Философскую судьбу Л. Шестова определила литература. Своим первым учителем философии он считал Шекспира. Л. Шестов с восторгом отзывается о русской литературе, которую считал пронизанной философией. Философия писателя растворена в художественном произведении. Писатель создает образы. Логически-систематизированные схемы, наподобие «Легенды о Великом Инквизиторе», в художественном тексте редкие исключения. А то, что называют философией литературы, — это логика событий, поступков, явлений, описываемых в художественных произведениях, логика выводов и оценок автора. Непосредственно в тексте эта логика не дана. Чтобы выразить философию писателя, надо «перевести» язык образов на язык логики. При такой редукции неизбежно утрачиваются оттенки мысли писателя, которые присутствуют в художественном тексте. Но это неизбежно и необходимо, так как философия — это система взаимосвязанных, логически обоснованных идей, выраженных абстрактными понятиями.
Редукцию художественного текста Шестов переносит на тексты философские. В результате редукции отбрасывается часть текста, которая дополняет схему, являющуюся методологией данной философии. Таким образом, в философии критикуемого автора Шестов выделяет методологию.
В зависимости от цели исследования возможна редукция разной глубины. Разные уровни редукции текста — это разные уровни его понимания. С точки зрения методологии, понимание — это овладение методологией опредмеченной, в тексте. Чем выше уровень методологии, тем меньше имеют значение детали текста. Философия для Шестова в первую очередь является методологией жизни. В различных философских системах он выделяет методологию этих систем, принимая или отрицая ее. Основные удары своей критики он направляет против культа разума, рационалистических философских систем. Если сравнивать методологию жизни различных философских учений рационализма, то их различиями можно пренебречь. У них у всех методология, согласно Шестову (это он воспринял от Достоевского), покоится на утверждении, что дважды два четыре. Всё остальное для Шестова не имеет значения. Поэтому и кажется, что Шестов не понял автора критикуемого текста. Так, Булгаков, ссылаясь на Святое Писание, отвергает утверждение Шестова о противоположности веры и знания, называя это больной игрой в парадоксию, «заумной» мыслью. Но если сравнивать основные методологические принципы религиозной веры и науки, то Шестов оказывается прав.
Подобные ситуации в философии возникают часто. Любая философская система имеет основные принципы. Ими и различаются философские учения. Но так как их объект — сложная многообразная действительность, она не поддается всестороннему и точному описанию с позиций данных принципов. Приходится говорить об относительном характере их проявления, добавлять исключения и т.п. Так, марксизм, положив в основу объяснений общества материальный, экономический фактор, вынужден был говорить об относительной самостоятельности надстройки, субъективного фактора, то есть о диалектике материального и идеального. А в адрес тех, кто в качестве методологического принципа использовал только первичность материального производства, экономического фактора, раздавались обвинения, что они не поняли марксизма. Однажды в подобном случае Маркс даже заявил, что он не марксист.
Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Опубликовано в Наука, просмотров: 107 465, автор: Kabanov (112/178)
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.